Шуттовская Рота

Дневник, запись номер 021
 Шеф полиции Готц представлял собой тот тип мужчины - буйвола, который уместнее было бы наблюдать бегающим вдоль линии поля во время футбольного матча, нежели сидящего развалясь за столом в кабинете. Волосы у него на голове были чисто выбриты, что можно было бы посчитать за неудачную попытку скрыть намечавшуюся лысину, а комплекция была такой, что казалось, будто похожая на тыкву голова растет прямо из плеч. Закатанные рукава вылинявшей белой рубашки плотно облегали мускулистые руки, на которых не было даже признаков жира, и, как дань времени, на мясистых пальцах его правой руки было татуировано слово "Миранда". Даже когда он улыбался, что случалось крайне редко, казалось, что вид у него хмурый, а сжатые челюсти выглядели частью маски. Впрочем, сейчас он не улыбался.
 Его лицо выражало то болезненное раздражение, которое появляется обычно в тех случаях, когда на вашем новом ковре остаются следы от грязной собаки, но даже оно было, пожалуй, слишком мягким выражением тех чувств, которые охватили его при виде тонкой фигуры в черном, появившейся в его кабинете.
 - Вы уже здесь? Я как раз получил сведения о ваших молодцах, и если они верны, генерал...
 - Капитан, - мягко поправил собеседника Шутт, но Готц продолжал, не обращая внимания на его слова.
 - Вы перевели в колонию почти две сотни солдат на все время, пока будут перестраиваться их казармы, и территория, арендуемая Легионом...
 - Верно.
 - И вот теперь, в эту самую минуту, они собираются разгуливать в своей форме здесь,  на  моих  улицах, словно искатели приключений в поисках подходящего случая.
 - Я бы не стал представлять дело таким образом...
 - Ну а я, черт возьми, буду! - зарычал Готц, подаваясь со своего места вперед. - Эти ваши оловянные солдатики будут словно красная тряпка для любого уличного разгильдяя, которому захочется сравнить себя с настоящим армейским воякой.
 Шутт на некоторое время оставил без внимания ярлык "армейский".
 - Я и на самом деле не стал бы делать этого, шеф Готц. Ведь мои легионеры бывали в городе и раньше. Я не понимаю, чем может отличаться сегодняшняя ситуация...
 - Вся разница в том, что тогда здесь не было одновременно двух сотен солдат! - загрохотал полицейский. - Раньше они были в меньшинстве и держались в стороне от скандалов и стычек с местными! Сейчас вы изменили это соотношение, так что они могут пойти куда угодно и делать что захотят, а вы не сможете держать пари на собственный зад, что они не ввяжутся в какие-нибудь неприятности.
 - Понятно. - Шутт натянуто улыбнулся. - Полагаю, я переоценил способность полиции поддерживать порядок на улицах. Стало быть, информация, которую я получил, оставила скрытым тот факт, что колония превратилась в готовый к вспышке очаг преступности.
 На лице шефа полиции сгустились багровые штормовые тучи, один вид которых не раз заставлял многих его подчиненных отправляться в кабинку, запирающуюся изнутри, чтобы переменить штаны.
 - Минуточку, черт побери! - наконец-то взорвался он. - У нас самый низкий процент преступлений любого...
 Шторм пронесся и стих так же быстро, как и возник, оставив после себя лишь легкую красноту, но и она скрылась, как только шеф опустил голову и уставился в бумаги на своем столе.
 Шутт терпеливо ждал.
 Затем Готц вновь поднял голову. В его темных глазах под густыми сдвинутыми бровями поблескивало подозрение.
 - Вы почти заставили меня выйти из себя, генерал, - сказал шеф сквозь стиснутые зубы. - Есть какая-то причина для настойчивости?
 - Я надеялся, что вы сейчас слышали, что говорили, шеф. - Легионер пожал плечами. - По вашим словам, мои солдаты не могут ходить туда, куда хотят, и не имеют права делать то, что они могли делать раньше. Но поскольку они имеют точно такие же права на пользование развлечениями, которые предоставляет колония, как и каждый местный житель, и их деньги всегда с радостью принимаются во всех известных мне в этой колонии местах, то я не в состоянии понять, из чего проистекает то неравенство, за которое я должен либо извиниться, либо исправлять его... И еще: я капитан, а вовсе не генерал.
 Полицейский сжал губы в напряженной усмешке.
 - Мне очень жаль, - произнес он, и в его голосе не прозвучало даже намека на угрызения совести, - но я так и не научился разбираться во всех этих рангах среди вас, солдат. Поэтому я обычно попросту игнорирую их... пока кто-нибудь не переступит черту. И когда такое случается... ну, тогда я поступаю с ними так же, как с любым, кто нарушает закон. Это для вас достаточно откровенно?
 - Вполне, сержант...
 - Шеф!
 - Извините. - Шутт решил показать зубы. - Я предположил, что коль скоро вы не придаете никакого значения рангу...
 Он прервался, позволяя словам повиснуть в воздухе.
 Готц некоторое время внимательно смотрел на него.
 - Хорошо,  капитан , - прорычал он наконец, - можете изложить свое мнение.
 - Прекрасно. Так вот,  шеф , как я уже говорил, к моим солдатам не должны относиться  т о ч н о  так же, как и к любым другим нарушителям закона. Дело в том, что существует специальный закон относительно того, что они должны быть направлены к своему командиру, в данном случае, ко мне, какое бы наказание ни заслуживали, вместо привлечения к гражданскому разбирательству.
 - И такой закон действительно есть?
 - Да, - твердо заявил командир. - Если вы не ознакомлены с ним, то я могу поделиться с вами копией...
 - О, я знаком с этим законом, - ответил шеф, сопровождая свои слова взмахом руки. - Да, это обычная процедура, когда мы забираем одного из ваших своенравных ягнят на свое попечение, а потом сообщаем на вашу базу, чтобы кто-нибудь приехал и забрал его, и пока время идет, ваш человек просто спит в одной из наших камер. Но я удивлен таким неожиданным беспокойством по поводу этой процедуры, только и всего.
 - Разные командиры ведут дела по-разному, - заметил Шутт. - И я уверен, что то же самое бывает и в полицейской работе. Все, что я могу на этот счет сказать, так это, что пока легионерами, расквартированными здесь, командую  я , никто из них не будет оставаться гнить в одной из ваших камер... при условии, что мы своевременно будем проинформированы о том, что они задержаны. Я надеюсь, вы не будете возражать, что в таких случаях нам нужно давать знать об этом по возможности скорее?
 - Не беспокойтесь, мы дадим вам знать. - Готц ухмыльнулся. - Но, конечно, это зависит еще и от того, ответит у вас кто-нибудь по телефону или нет.
 - Сейчас мы используем в качестве штаб-квартиры пентхауз отеля "Плаза", - сказал Шутт, записывая что-то на листке в записной книжке, затем он вырвал этот листок и бросил на стол полицейского. - Вот номер, на тот случай, если у вас его нет. Если меня не окажется на месте, чтобы ответить на ваш звонок, там обязательно будет кто-нибудь, кто немедленно передаст мне всю информацию.
 Готц даже не шевельнулся, чтобы взять листок, а лишь хмуро глянул на легионера.
 - Извините меня за то, что я указываю вам на это,  капитан , - ровным голосом сказал он, - но разве вы только что не сказали мне, что у меня не будет никаких неприятностей с вашей ротой? Если это так, то почему вы столь настойчиво стремитесь убедиться, что мы знаем порядок ареста ваших людей?
 - Совершенно уверен, что сказал вам лишь, что не ожидаю неприятностей больше, чем обычно, - поправился капитан. - Я не пытаюсь дурачить вас, шеф, убеждая в том, что не будет  вообще никаких неприятностей. Но мы оба знаем, что для происшествий существует некая статистическая норма. Я просто пытаюсь достигнуть договоренности между нами, чтобы облегчить ситуацию в том случае, если что-то действительно произойдет.
 - Ну, если и  когда  что-нибудь произойдет, уж, можете не волноваться...
 Пронзительный звонок телефона прервал шефа полиции на полуслове. Нахмурившись, он снял трубку.
 - Готц. Что такое?.. Я понимаю. Хорошо, давайте его.
 Пока он улыбался, прислушиваясь к голосу в трубке, его глаза все время старались перехватить взгляд Шутта, и, в конце концов, это ему удалось.
 - Шеф полиции... Да, сэр... понимаю... Одну минуту.
 Прикрывая рукой микрофон ,  Готц откинулся на спинку стула и ухмыльнулся, по-прежнему не сводя глаз с легионера.
 - Хотите кое-что узнать,  к а п и т а н ? Кажется, что у нас уже есть инцидент , как вы и предполагали.
 - Что это значит?
 - У меня на связи управляющий отелем "Плаза". Кажется, парочка ваших недоразвитых солдат затеяли драку в холле. Вы хотите сами разобраться в этом или я должен послать туда парочку своих ребят, чтобы навести порядок?
 Командир протянул руку к телефону, который шеф после короткого колебания подвинул к нему.
 - Это Шутт, Спесивец. У вас, кажется, возникла проблема?
 - Это  ПЕ ... ах! Мистер Шутт, - раздался из трубки голос управляющего. - Это... э-э... на самом деле ничего страшного.
 - Если ничего страшного, то почему же вы звоните в полицию?
 - Я просто... Я не знал, как связаться с вами, сэр, когда пара ваших... солдат устроили в холле целое сражение. Я стараюсь быть терпимым, но у меня есть определенная ответственность перед владельцами, если отелю будет нанесен ущерб, и, к тому же, наша служба безопасности не может...
 - Одна из них женщина?
 - Что вы имеете в виду, сэр?
 - Ну же, Спесивец, вы наверняка знаете разницу. Одна из них скорее всего женщина... коротышка?
 - Да, действительно, так оно и есть.
 - Можете подождать?
 Шутт прикрыл трубку рукой и медленно считал до десяти.
 - Спесивец?
 - Да, мистер Шутт?
 - Они все еще дерутся?
 - Ну... похоже, нет, сэр. Кажется, они прекратили.
 - Тогда вот что... Да, и еще, Спесивец...
 - Слушаю, мистер Шутт.
 - Мне кажется, не стоит беспокоить полицию по поводу каждого мелкого случайного происшествия. Если меня в таких случаях не будет поблизости, дайте знать об этом одному из лейтенантов или сержантов, и они наведут порядок... а я буду возмещать любой ущерб, наносимый отелю. Договорились?
 - Д-да, мистер Шутт.
 - Прекрасно, в таком случае - до свидания.
 Покачивая головой, командир вернул телефон на прежнее место.
 - Весьма сожалею по этому поводу, шеф Готц. Я думаю, что сейчас мне следует заняться этим.
 - Приятно слышать, что вы стараетесь сократить нашу работу.
 - А разве я отказывался от этого? - сказал легионер, вскидывая брови. - Но мне показалось, что вы спросили...
 - А теперь, не могли бы вы объяснить мне, что означает вся эта дурацкая чепуха с "шутом"? - взорвался шеф. - Мне показалось, что вы представились как Шутник... простите, как  к а п и т а н  Шутник.
 - Капитан Шутник - это мое официальное имя в списках Космического Легиона, - пояснил Шутт. - К сожалению, мои кредитные карточки все еще оформлены на гражданское имя, и я вынужден был использовать его, когда поселил свою роту в этом отеле.
 Теперь настала очередь полицейского удивленно поднимать брови.
 - Ваши кредитные карточки? Так, значит, вы не байки рассказывали, когда обещали возместить отелю все убытки? Я очень хотел спросить, каким это образом такое скупое подразделение, как Космический Легион, может позволить себе использовать такой отель, как "Плаза", в качестве места для временного размещения своих солдат, но теперь начинаю догадываться об этом. Так КАКОВО ЖЕ ВАШЕ ПРОШЛОЕ, капитан?
 - В Легионе такой вопрос считается дурным тоном, шеф.
 Готц оскалил зубы в волчьей усмешке.
 - Да, но я-то как раз НЕ ИЗ ВАШЕГО Легиона, капитан. Я нахожусь здесь затем, чтобы обеспечивать порядок в колонии, а это включает проверку всех подозрительных личностей, которые появляются здесь... и начинают швыряться огромными деньгами без всяких видимых источников их происхождения.  В о т  ч т о  дает мне право спрашивать обо всем, о чем мне хочется спросить, и поэтому я вновь  с п р а ш и в а ю  вас: кем вы были прежде, чем Легион вывалял вас в дегте?
 Шутт пожал плечами.
 - Тем же, кем и сейчас. Состоятельным человеком. А если вы хотите произвести расследование, то, уверен, у вас не будет никаких трудностей, чтобы убедиться, что все мои доходы абсолютно законны. И, кстати, моя фамилия произносится так же, как в названии "Шутт-Пруф-Мьюнишн".
 - О, да это просто замечательно! - буквально выплюнул Готц. - Знаете, капитан, если и есть что-то, что я ненавижу больше, чем солдат, которые могут нарушать порядок, не отвечая за это по гражданским законам, так это богатых мальчиков, которые думают, что могут купить все, что стоит у них на пути. Уж позвольте мне сказать вам,  м и с т е р, что закон в этой колонии не продается. Если ваши солдаты будут держать свой нос подальше от грязных дел, у них не будет никаких неприятностей с моими подчиненными, но если они выйдут за рамки...
 - Вы вернете их мне без малейшей царапины, как мы только что договорились, - закончил за него легионер. - Вот как раз  об этом  мы и говорили, когда зазвонил телефон, не так ли, шеф?
 - О, разумеется, на них не будет никаких царапин... если только они не... будут сопротивляться аресту.
 - Если кто-то из моих солдат получит увечья при сопротивлении аресту, - сказал Шутт с холодной твердостью, - я обязательно захочу посмотреть, какие ушибы были причинены производившему арест офицеру... просто чтобы убедиться в том, что они "сопротивлялись"  п р е ж д е , чем были избиты.
 Лицо Готца вновь начало багроветь.
 - Мои люди не избивают подозреваемых после того, как они были задержаны, если вы пытаетесь сказать именно это.
 - Тогда у нас с вами не должно быть никаких проблем, - с улыбкой закончил Шутт. - И в самом деле, шеф. Ведь я пришел сюда не за тем, чтобы вступать с вами в конфликт или попытаться подкупить вас или ваших людей по каким-то таинственным соображениям. Если вы припомните, то вопрос о деньгах не возникал до того самого момента, пока не раздался звонок из "Плазы", и даже после этого он появился только тогда, когда вы спросили меня об этом напрямую. Я же, со своей стороны, просто хотел довести до вашего сведения тот факт, что мы передислоцировались в город и что моя рота будет рада помочь полиции, если возникнут какие-нибудь беспорядки.
 Шеф полиции склонил голову набок.
 - Если я правильно понял вас, капитан, то даже если сами вы здесь новичок, солдаты, что у вас в подчинении, те же самые, что находились тут в прошлом году?
 - Совершенно верно.
 - Тогда, между нами, вряд ли ситуация может стать настолько безнадежной, что мне захочется прибегнуть к их помощи, - сказал полицейский, вновь сверкая улыбкой, похожей на волчий оскал, - но я все же ценю ваше предложение помогать нам. А теперь - попрошу вас оставить мой кабинет и дать мне возможность немного поработать.
 Весь путь до отеля "Плаза" Шутт проделал в раздражении самим собой. Этот визит к шефу полиции прошел совсем не так, как он планировал. Казалось, будто вместо того, чтобы достигнуть взаимопонимания с этим влиятельным здесь человеком, Шутт преуспел лишь в том, что подлил масла в огонь, который от этого разгорелся еще ярче.
 Вспоминая прошедший разговор, командир пытался понять, что же именно привело к неудаче: недостаточное уважение к легионерам со стороны шефа полиции или его собственные мелкие выпады, которые можно было отнести к капризам "богатого мальчика". Оценивая произошедшее, пытаясь найти главную причину раздражения собеседника, Шутт пришел к выводу, что в основе всего этого была его собственная неспособность проявить в разговоре с Готцем необходимую напористость. Обвинение в том, что он предпочитает решать свои проблемы лишь путем устранения их с помощью денег, заставляло задуматься.
 Прикусив губу, он еще раз мысленно просмотрел свои способы защиты при таком необычном способе нападения. Его собственные слова, с которыми он обращался к солдатам относительно того, как именно следует понимать выражение "эффективно действующий солдат", были искренней попыткой провести их через один из его собственных уроков, которые он получил от отца, когда тот пытался наставить его на путь истинный. Результаты были более чем положительные, и потому можно было полагать, что это единственный верный путь, когда каждый человек может использовать для достижения своих жизненных целей любое средство или оружие, которые окажется у него под руками. Разумеется, он использовал деньги, когда их использование давало нужный эффект. Это было ничуть не более нечестным или несправедливым, чем когда атлет использует силу и собранность, а привлекательная женщина красоту, для достижения своего успеха. Игра, которую любому навязывала жизнь, была слишком грубой, чтобы можно было отказываться от своих преимуществ, когда тебе приходится вступать в схватку с судьбой.
 - Тсс! Капитан! Идите сюда!
 Шутт поднял взгляд и обнаружил сержанта-снабженца, который манил его из переулка рядом с отелем. Он был так занят собственными мыслями, что даже не обратил внимания на грузную фигуру Гарри Шоколада, не заметить которую было просто нельзя. Теперь же, однако, он увидел и небольшую группу легионеров, нервно оглядывающихся недалеко от входа в отель.
 Они выглядели в точности как школьники, спрятавшиеся после очередной проказы, так что Шутту пришлось убрать свою улыбку, когда он изменил направление и двинулся в их сторону. Вспомнив свои недавние дебаты с Готцем, он быстро принял сосредоточенный вид.
 - Что здесь происходит, Гарри? Неприятности с полицией?
 - Гораздо хуже, капитан, - пояснил сержант, покачивая головой и все еще вытягивая шею, чтобы получше видеть двери отеля. - Там появился репортер, который хочет поговорить с кем-нибудь из Легиона.
 Волна облегчения, окатившая Шутта, едва не заставила его рассмеяться. Но почти мгновенно вслед за этим появилось ощущение замешательства. Присутствие репортера само по себе еще не казалось ему чем-то ужасным, однако легионеры, окружавшие его, выражали озабоченность тем, что командир не собирался принимать этот факт всерьез.
 - Мы не должны сбиваться такой толпой, - сказал Шутт, принимаясь командовать еще не имея созревшего решения. - Нам скорее надо быть больше на глазах, чем избегать этой встречи таким вот образом.
 - Капитан прав, - вслух прорычал Гарри. - Мы не должны собираться и глазеть, что будет... особенно... когда еще ничего и не случилось. Ты... и ты! Стойте здесь и глядите в оба! Остальные возвращайтесь в переулок, пока все кругом не начали интересоваться, чего это мы тут собрались.
 Сержант молча понаблюдал, как выполняется его приказание, а затем повернулся к Шутту, все еще покачивая головой.
 - Сожалею, капитан. Признаюсь, мы немного пошумели, но теперь все кончилось. Хорошо, что нашлась хоть одна спокойная голова, напомнившая нам, как следует себя вести.
 - Не стоит благодарности, Г.Ш., - сказал Шутт. - Я уже запутался в том, что здесь происходит. Вся эта суета всего лишь из-за того, что здесь болтается какой-то репортер?
 Гарри на минуту застыл и прищурил глаза. Затем покачал головой и весело рассмеялся.
 - Черт возьми! - воскликнул он с удивлением. - Тут и на самом деле очень легко забыть, что вы офицер, капитан. Давайте просто скажем так, что у нас, добровольцев, есть некоторые проблемы, которых у вас, офицеров, нет, и остановимся на этом.
 - Так не пойдет, - с мрачным видом возразил ему Шутт. - Я ведь уже говорил тебе, Г.Ш., что мы все один отряд и все отдельные трудности становятся нашими общими. Сейчас я, может быть, и не могу решить все проблемы, стоящие перед нами, но я не смогу решать их и в дальнейшем, если не буду знать, в чем они состоят. Поэтому, если ты не возражаешь потратить несколько минут, я весьма оценю твои усилия доходчиво объяснить своему бестолковому офицеру, что здесь происходит.
 Сержант-снабженец удивленно заморгал глазами, затем, прежде чем ответить, бросил еще один быстрый взгляд в сторону отеля.
 - Ну, понимаете, капитан, вы, офицеры, может быть и пришли на эту службу с исключительно чистым прошлым, но вот что касается некоторых из нас, то мы присоединились к Легиону, чтобы выпутаться из разных, порой весьма сомнительных, ситуаций. Некоторые из нас все еще боятся преследования со стороны людей, которые не прочь содрать с нас если не всю, то хотя бы часть шкуры. И самая последняя вещь, которую мы хотели бы здесь встретить, это репортеры, которые пишут заметки или делают фотографии, из которых становится ясно, где мы находимся и что делаем. Вы следите за ходом моих мыслей? Это все равно что указывать на кого-нибудь пальцем и вопить изо всех сил: "Хватай его".
 - Понятно, - задумчиво сказал Шутт.
 - Вот как бывает, капитан, - закончил Гарри, сопровождая свои слова энергичным движением плеч. - Иногда мы просто вынуждены бежать...
 Капитан едва ли не с хрустом резко вздернул голову.
 - Не говорите так, сержант, - холодно произнес он, растягивая слова. - Единственная вещь, которую вы никогда не должны даже  п ы т а т ь с я делать, находясь под моим командованием, так это бежать без оглядки.
 Затем он отвернулся от сержанта, и, повысив голос, обратился к группе легионеров, столпившихся в дальнем конце переулка.
 - ЛЕГИОНЕРЫ! КО МНЕ... НЕМЕДЛЕННО! НАБЛЮДАТЕЛИ ТОЖЕ! ВСЕ СЮДА... НЕМЕДЛЕННО!
 Беглецы, слегка успокоившись, двинулись вперед, обмениваясь смущенными взглядами, надеясь рассеять явно плохое настроение их командира.
 - Мне показалось, что репортеры заставили вас нервничать... и что вы испугались, будто ваше прошлое может повредить вам, если станет что-то известно о вашем местонахождении. Прежде всего, я говорю вам, здесь и сейчас: "ПРИВЫКАЙТЕ К РЕПОРТЕРАМ". Они болтаются здесь потому, что кое-что из того, что мы собираемся делать, будет новостью. Не пытайтесь прятаться от них, а учитесь, как следует говорить с ними, чтобы их сообщение содержало именно то, что хотелось бы  в а м . Теперь, когда я осознаю существующую проблему, я уверен, что у вас будет возможность научиться, как правильно давать интервью и управлять самим этим процессом. А пока что вы можете поступить очень просто: вам следует лишь сказать "без комментариев" и отослать их к одному из офицеров. Чего вы  н е  д о л ж н ы  делать, так это позволять им или кому-то еще увести вас куда-то от вашего места: из казармы или, как в данном случае, из отеля.
 Он немного помолчал, чтобы провести взглядом по всем собравшимся, а затем продолжил:
 - Все это подводит нас ко второму пункту. Кажется, группа, собравшаяся здесь, думает, что прошлой ночью я говорил с кем-то другим. Ну так вот, нет. Некоторые из вас, присоединяясь к Легиону, бежали или от людей, или от ситуаций, так или иначе чем-то им угрожавших. Я знаю об этом. Знает об этом и каждый в нашей роте. Моя реакция на все это будет такой: "Ну и что?"  Е с л и  репортер узнает ваше новое имя и место службы, или  е с л и  из-за этого получится так, что ваше прошлое начнет снова преследовать вас, ну так что? Теперь вы часть роты, и каждый, кто будет преследовать вас, будет вынужден столкнуться со  в с е м и  нами. Иначе говоря, то, что происходит в роте, касается всех. Теперь мы одна семья, и это означает, что никто из вас больше не останется со своими проблемами один на один. Понятно?
 Последовали редкие шевеления голов и слабое бормотанье:
 - Да, сэр.
 - Я ВАС НЕ СЛЫШУ!
 -  Д А ,  С Э Р !
 Шутт усмехнулся, услышав такой громкий ответ.
 - Вот так уже лучше. А теперь все мы идем назад, в  н а ш  отель. Я буду разговаривать с этим журналистом в баре, и если кто-нибудь из вас захочет, можете присоединиться к нам. Думаю, вряд ли найдется репортер или легионер, который откажется от бесплатной выпивки.
 Эти слова были встречены беспорядочными возгласами одобрения, и легионеры, оставив свое укрытие в переулке, направились в отель. Большинство звучавших шуток были сугубо личными, предназначенными для того, чтобы поднять дух отдельных индивидуумов, еще не совсем уверенных в себе, помочь им позаимствовать у других смелости, но при этом  в с е  легионеры шли вперед, и шли они как единый отряд.
 Шутт подождал, пока большая их часть покинет переулок, а затем двинулся и сам, стараясь идти в ногу рядом с сержантом-снабженцем.
 - Ну как, Г.Ш., что ты скажешь теперь?
 - Прямо не знаю, кэп, - ответил Гарри, чуть покачивая головой. - То, что вы говорите, очень хорошо на словах, но мне кажется, вы не представляете, какие уголовные дела могут тянуться за некоторыми из нас. Говоря по правде, я не поставлю много на тот шанс, который будет у нашей роты, если мы действительно в один прекрасный день завязнем в этом. Хотя, вероятно, я смогу всех в роте переплюнуть, если дело дойдет до этого, хотя был, в свое время, всего лишь одной из слабых сестричек нашего старого "клуба".
 Командир вежливо пропустил ненамеренный экскурс в прошлое сержанта. Он с первого дня знакомства с Гарри подозревал, что тот никогда не был одиноким волком.
 - В таком случае, полагаю, самым подходящим для нас будет работа над ротой до тех пор, пока они не получат настоящего превосходства над всеми остальными. Если дело только в этом, мы сможем обеспечить для них вполне приличную огневую подготовку, лучше, чем у большинства других. Правда, пока все, что мы можем сделать, это тренировать их на стрельбище.
 Шутт хотел представить это свое замечание как шутку, но вместо того, чтобы рассмеяться, Гарри медленно кивнул.
 - Это было бы неплохо для начала, - произнес он неторопливо. - Хотя будет нелегко. Вот что я скажу вам, кэп. Если это предложение все еще в силе, я, пожалуй, присоединюсь к вам и этому репортеру. Может быть, после выпивки мы еще немного поговорим об этом.
 - Меня это вполне устраивает, Г.Ш., но не будешь ли ты нервничать рядом с репортером?
 Сержант кивнул.
 - Буду, но то, что вы сказали там, в переулке, имеет смысл. В конце концов, наши, из роты, будут знать, где я, и думать обо мне, что придаст мне достаточно сил, чтобы не обращать внимания на любого репортера. А кроме того - ну что может случиться из-за какого-то одного интервью? А?
 - Сэр?.. Проснитесь, сэр!
 Шутт все еще боролся с глубокой дремотой, через которую пробивался настойчивый голос дворецкого.
 - Я... просыпаюсь, - не без труда выговорил он. - Боже! Который час, Бик? Мне кажется, что я только что закрыл глаза.
 - На самом деле, сэр, прошло немногим больше двух часов, как вы отдыхаете.
 - Действительно? Целых два часа? - Шутт изобразил изумление, заставляя себя подняться. - В таком случае, не представляю, почему я все еще чувствую такую слабость.
 - Возможно, это как-то связано с количеством спиртного, которое вы приняли перед тем, как отправились спать, сэр, - с готовностью подсказал ему дворецкий. - Когда вы, так сказать, пришли, то были возбуждены несколько больше обычного.
 Как большинство людей, привыкших хранить достоинство, Бикер вообще не одобрял склонности к выпивке, и поэтому даже не пытался скрывать раздражения в голосе.
 - Гарри Шоколад и я сделали еще несколько заходов после того, как ушел репортер, - произнес командир, как бы в собственное оправдание, осторожно массируя лоб пальцами обеих рук. - А когда я собирался уже уходить, там появилась Бренди, и...
 - Извините за то, что прерываю вас, сэр, - вновь заговорил дворецкий, - но в соседней комнате вас ожидает вызов по связи.
 - Вызов?
 - Да. Голографон. Из главной штаб-квартиры Легиона. Почему я и счел необходимым разбудить вас, вместо того, чтобы просто принять сообщение.
 - Гляди-ка. Только этого мне с утра не хватало. Однако, им придется подождать, потому что сначала мне необходимо одеться.
 - Должен заметить, сэр, что вы по-прежнему одеты, еще со вчерашнего вечера. Я обращал на это ваше внимание, когда вы собрались прилечь, но сон оказался сильнее.
 Окончательно придя в себя, Шутт понял, что полностью одет. Более того, его форма оказалась в гораздо лучшем состоянии, чем голова или желудок. Быстро проведя рукой по подбородку и верхней губе, он решил, что может обойтись без бритья. Не стоит без крайней необходимости испытывать терпение главной штаб-квартиры.
 - Ну, мне кажется, вроде бы не было никаких срочных дел, - пробормотал он, направляясь в другую комнату. - А какие у тебя есть соображения, Бик?
 - Ну... Кроме обычных указаний на то, что они немного не в себе... - Дворецкий пожал плечами. Помолчав немного, так и не высказав никакого мнения, он добавил: - Да, сэр, учтите, что мне пришлось оставить линию включенной, когда я пошел будить вас, так что вы окажетесь "перед судьей" сразу, как только войдете в комнату.
 Шутт задержал движение руки, уже готовой открыть дверь, и скорчил гримасу.
 - Это ужасно, - сказал он. - Благодарю за предупреждение, Бикер.
 - Я подумал, что вам необходимо знать об этом, сэр. А то вы бываете в моменты сильного удивления склонны к грубоватым жестам... особенно ранним утром.
 Голографон являл собой устройство, формирующее трехмерное изображение абонента, посылающего запрос, прямо в комнате адресата, точно такое же изображение которого передавалось по обратному каналу. Этот способ связи не только всегда вызывал некоторое дополнительное беспокойство, но был еще и чрезмерно дорогим, поэтому обычно в Легионе пользовались более традиционными средствами для передачи приказов и сообщений. Обычные устройства связи действовали по следующему принципу: цифровая информация накапливалась, затем быстро передавалась в короткий сеанс космической связи, и полученные таким образом сообщения сохранялись в памяти вычислительных систем, откуда выдавались по запросу получателя. Средства связи с использованием голограмм применялись лишь в случае крайней необходимости, когда абонент хотел быть абсолютно уверен, что адресат своевременно получит его сообщение, или хотел лично переговорить с лицом на другом конце линии связи, скажем, например, для того, чтобы устроить ему очередную головомойку. Поэтому подобные вызовы воспринимались обычно с таким же энтузиазмом, как сообщение о чуме или очередной налоговой проверке.
 - Да, полковник Секира, - сказал Шутт, узнавая спроецированное в его комнату изображение. - Чем могу служить в столь ранний час?
 Голографическое оборудование, используемое Легионом, без надлежащего технического обслуживания обеспечивало весьма сомнительное качество передач и имело гораздо меньшую мощность, чем системы обычной космической связи. Не был исключением и сегодняшний день. Изображение временами двоилось или распадалось на отдельные фрагменты, что никак не улучшало состояние Шутта, когда тот, глотнув в очередной раз воздух, пытался сфокусировать глаза на этом исчезающем призраке. Если бы он мог быть уверен, что его собственное изображение не передается, то, разумеется, не стал бы тратить силы на такие попытки.
 - Что ж,  к а п и т а н  Шутник, - заговорила полковник, не тратя время ни на приветствия, ни на обычное в таких случаях вступление, - вы можете начать прямо с того, что объясните появление вот этой статьи в сегодняшних новостях.
 - Статьи? - нахмурившись, произнес командир. - Боюсь, что вы ставите меня в неудобное положение, мэм. У нас еще слишком рано, и я не успел ознакомиться с сегодняшними новостями.
 Он бросил короткий взгляд в сторону дворецкого, который проскользнул в комнату вслед за ним. Бикер понимающе кивнул и полез в карман за компьютером, чтобы сделать запрос по поводу обсуждаемой статьи.
 - Не успели? Тогда позвольте мне зачитать вам кое-что из нее... например, то, что зачитал мне мой непосредственный начальник, когда обратил на эту статью мое внимание.
 В руках у Секиры появился блокнот, и ее голова чуть склонилась над ним.
 - Давайте посмотрим... Так, начнем с заголовка, который звучит: "Генерал - плейбой?", а строкой ниже читаем: "Наследник "Мьюнишн" Уиллард Шутт возглавил элитные войска на Планете Хаскина". Собственно, с этих слов и начинается сама статья.
 Вне досягаемости передающей камеры, Бикер прервал свои безнадежные попытки привлечь невероятными движениями глаз внимание Шутта. Тот был сосредоточен только на одном: представлял себе, как он собственными руками берет этого репортера за горло.
 - Да, могу понять, что этот факт действительно расстроил вас, мэм. Позвольте мне уверить вас, полковник, что ни разу в течение интервью я не сделал даже намека на то, что имею генеральский чин. Могу лишь предположить, что репортер просто ошибся или добавил это преувеличение от себя для большего эффекта. Я принимаю это на свой счет и обязуюсь проследить, чтобы необходимое разъяснение ему обязательно было сделано, а так же извиняюсь перед всеми генералами, бывшими, настоящими и будущими, за это недоразумение.
 - О, но это еще далеко не все, капитан. Я умираю от желания услышать ваши объяснения по поводу остального материала статьи.
 - По поводу чего именно, мэм? - произнес Шутт, изучая экран компьютера, который протянул ему Бикер. - Теперь я имею эту статью прямо перед собой и не вполне понимаю, что еще требует прокомментировать полковник.
 - Вы это серьезно? Для начала, почему вы вообще устроили это интервью?
 - Ну, это очень просто. - Командир слегка улыбнулся. - Я ничего не устраивал. Похоже, что кто-то из администрации отеля проболтался журналистам, что мы зарегистрировались там, и тут же появился репортер, охотясь за интервью. У меня нет такого богатого опыта встреч с журналистами, какой, наверное, имеет полковник, но я всегда был убежден, что раз уж журналисты ищут материал для очередной истории, то самое лучшее - дать его им. Иначе они вынуждены будут придумать ее сами. Если кто-то дает им материал добровольно, они искажают  л и ш ь  н е к о т о р у ю  часть его, например, мой чин, в противном же случае  в е с ь  сочиненный ими рассказ будет сплошным враньем. Осознавая все пятнистое прошлое наших легионеров, о котором я имею некоторое представление, я решил, что будет гораздо разумнее, чтобы интервью замкнулось на мне, чем позволить ему распространиться на те области, которые мы не хотим предавать огласке.
 - Минуточку. Давайте вернемся к тому, что вы сказали буквально секунду назад - о том, что персонал отеля сообщил журналистам о вашем прибытии. Почему вы сообщили репортеру ваше настоящее имя, а не полученное в Легионе?
 - Она уже знала его...
 -  О н а ?
 - Совершенно верно. Репортером была женщина... даже слишком привлекательная для такой роли. Разумеется, я не позволил сработать этому фактору или дать захватить себя врасплох во время интервью.
 - Гм-мммм... Это может создать проблему.
 - Мэм?
 - Нет, ничего. Ну так, продолжайте свою историю, капитан. Я уже начинаю примерно понимать, что, собственно, произошло. Так что же насчет вашего имени?
 - Так вот, она разыскала меня по имени. Это обычная история, которая частенько происходит со мной. Журналисты часто рыщут по отелям в поисках знаменитостей, и такое имя, как мое, не могло не привлечь их внимания, даже если бы это был просто слух.
 - А почему вы указали в отеле свое настоящее имя?
 - Оно было на моей кредитной карточке, мэм. Банковская система довольно консервативна и не выпускает кредитных карточек для людей, носящих прозвища. Но несмотря на то, что, как полковнику известно, я довольно богат, у меня редко бывает наличная сумма, достаточная для платы за проживание в приличном отеле целой роты легионеров. Однако хочу обратить ваше внимание, мэм, на то, что хотя в Легионе и используются исключительно прозвища и псевдонимы, я не уверен, что где-то в Уставе написано, что легионерам запрещается пользоваться своими настоящими именами.
 - Гм-ммм... Интересная точка зрения, капитан. Давайте на минуту отложим ошибку с использованием вашего имени и разберемся с этим самым отелем. Почему вы перевели вашу роту в такой дорогой отель?
 - И опять-таки, полковник, я не уверен, что есть такой пункт Устава, который запрещает командиру размещать своих солдат там, где он пожелает, особенно если он берет на себя все расходы.
 - Я ведь не спрашиваю, имеете или не имеете вы право делать это, - прервала его Секира. - Я спрашиваю вас:  п о ч е м у  вы сделали это?
 Шутт снова посмотрел на устройство, которое держал в руке.
 - Так об этом же написано в самой статье, мэм. Наши казармы будут перестраиваться, что и послужило основанием для временного переезда всей роты.
 - Так, значит, эта часть статьи не содержит никаких ошибок?
 - Да, мэм.
 - А вы уверены, капитан, что мы действительно арендуем эти казармы и землю, на которой они стоят, у местного владельца? И если это так, то уверены ли вы, что мы не должны получить разрешение арендодателя, прежде чем производить какую-либо реконструкцию его собственности?
 - Совершенно уверен, мэм. Более того, полковник, я купил и строения и землю, сданную сейчас в аренду Легиону, у местного владельца. Так что разрешение на реконструкцию - не проблема. А заодно, раз уж об этом зашла речь, я хочу поскорее заверить уважаемого полковника, что не собираюсь поднимать цену аренды по сравнению с той, которую Легион сейчас имеет здесь по контракту.
 - Это делает вам честь, - чуть скривившись, заметила полковник. - Все это очень интересно, капитан. Но, строго между нами, что вы собираетесь делать с этим вашим новым приобретением, если мы когда-нибудь оставим это место?
 - Естественно, что в таких случаях я нанимаю кого-нибудь из местных для управления моей собственностью, - пояснил Шутт. - А в этом конкретном случае, к тому же, есть и дополнительный интерес: у меня уже есть предложение о покупке перестроенных зданий, если я надумаю их продать. Кое-кто уже видел архитектурные наброски и планы, и решил, что здесь можно устроить прекрасный загородный клуб.
 - Это приобретение, в итоге, принесет вам прибыль.
 - Разумеется.
 - А, собственно, чему я удивляюсь? Но давайте вернемся к статье, капитан, и, возможно, вы все-таки объясните, почему надо было перевозить роту для временного проживания в один из лучших отелей на планете? А заодно объясните, пожалуйста, с какой это стати вы назвали свою роту элитной частью?
 - Вот это как раз и есть еще один домысел, вина за который лежит целиком и полностью на журналисте. Я сказал лишь о том, что нахожусь здесь по "специальному назначению", а уж она сделала из этого свои собственные выводы. Что же касается качества нашего временного жилья... могу ли я говорить прямо, полковник?
 - Пожалуйста, извольте. Если вы сможете прояснить ситуацию без затягивания этого... дорогостоящего разговора, это будет принято во внимание... хотя, как следует из услышанного, мне следовало бы сделать этот вызов с переводом оплаты на получателя.
 - Что касается перестройки казарм, дорогого отеля для временного проживания и еще некоторых вещей, о которых вы, без сомнения еще услышите в будущем, то они часть моего плана по перевоспитанию роты. Вы должны понимать, что эти люди были  унижены  как собственным сознанием своей неполноценности, так и  в н у ш е н и е м  этого со стороны, причем происходило это так долго, что у них почти не было возможности  н е  п о в е р и т ь  в это, и потому они вели себя и действовали в соответствии с этим. Все что я хочу сделать, так это относиться к ним так, будто они - избранные войска, как поступают с атлетами при подготовке к соревнованиям. Держу пари, что в ответ они проявят себя победителями, потому что будут видеть себя таковыми.
 - Если и дальше следовать вашей теории, то получается так: если они будут выглядеть как отборные войска и вести себя как отборные войска, то и сражаться они будут как отборные войска. Ваше пари как-то слишком теоретизировано, капитан.
 - Однако мне кажется, что это оправданный риск, - твердо заметил Шутт. - А если это не так... ну, что ж, ведь это мои деньги, которыми я рискую, не так ли?
 - Достаточно справедливо. - Полковник Секира задумчиво поджала губы. - Хорошо, капитан, я дам вам возможность заниматься этим некоторое время. Если ваша идея сработает, Легион от этого только выиграет. Если же нет, мы останемся с тем, с чем были. Разумеется, сейчас, когда известно ваше настоящее имя, в случае, если вы облажаетесь так же, как и на предыдущем месте службы, вам останется только исчезнуть с глаз долой.
 - Разумеется.
 - То, что я хочу сказать, капитан Шутник, так это что в данном случае вы уязвимы гораздо больше, нежели Легион.
 В голосе полковника звучала неподдельная заинтересованность, которая согревала его в эти ранние утренние часы.
 - Да, разумеется. Благодарю вас, полковник.
 - Очень хорошо. Я попытаюсь прикрыть весь шум вокруг вашего дела. А вы займитесь перевоспитанием вашей роты. У меня есть подозрение, что это займет все ваше время и силы. Но на будущее, во всяком случае, постарайтесь предупреждать меня, если пресса соберется вновь проявить внимание к вам или к делам вашей роты. Вы не единственный, кого не устраивают вот такие утренние вызовы.
 - Да, мэм. Я постараюсь это учесть.
 - И еще, капитан...
 - Да, мэм?
 - Относительно перестройки ваших казарм. Как вы думаете, сколько на это уйдет времени?
 - По моим прикидкам, две недели, мэм.
 Улыбка триумфа озарила лицо полковника.
 - Я так и предполагала. Вам, может быть, будет интересно узнать, капитан, но точно такой срок назвала моя сестра, когда решила пристроить новую веранду к своему загородному дому. Секира закончила!
 Шутт подождал, пока передаваемое изображение полностью погасло, и только затем облегченно вздохнул.
 - Все прошло значительно лучше, чем я надеялся, - заявил он.
 - Да, сэр, - поддержал его Бикер. - Но я обратил внимание, сэр, что вы не удосужились сказать полковнику о том, что купили не только казармы и землю, но и строительную фирму, которая будет заниматься реконструкцией.
 - Мне показалось, что был не самый подходящий момент ставить ее об этом в известность. - Командир подмигнул. - При случае напомните мне, что надо посадить кого-нибудь специально на связь, чтобы вы не забивали себе этим голову.
 - Хорошо, сэр... и спасибо вам.
 - Не нужно никаких благодарностей, Бик. Я просто не хочу взваливать на тебя еще и дополнительную заботу о всякой военной технике.
 Шутт потянулся и выглянул в окно.
 - Итак... что сегодня на повестке дня?
 - Минуточку, сэр... как вы сами заметили, было слишком рано, когда я разбудил вас.
 - Да, но теперь-то я уже встал. Так что давай приниматься за работу. Позвони офицерам и сержантам, и, в первую очередь, Гарри Шоколаду. По какому праву они должны валяться в постели, когда я работаю?